Вместо предисловия

Знакомьтесь: Евгений Никитин, промпт-инженер* и AI-художник. А еще литератор, переводчик, критик.
И преподаватель «промпт-инженерии». А вы знали, что есть такая?

Конечно, мы не случайно обратились к Евгению с просьбой рассказать о сути его профессии, тонкостях взаимодействия с ии, а также о творческой и коммерческой стороне этого процесса. Этому предшествовала история, получившая большой резонанс в окололитературной среде. В октябре в Берлине в галерее Марата Гельмана открылась выставка Vladimir Sorokin Blue Lard #cancelrussianculture. Владимир Сорокин — практически культовое имя для современной русской литературы, а его роман «Голубое сало» — один из столпов русского постмодернизма.

«Голубое сало». Изображение: Midjourney, Евгений Никитин, Владимир Сорокин.

Гельман, человек, и сам знаменитый громкими проектами, предложил Сорокину выставить его графику, связанную с романом, а для того придать мероприятию креативности и современности (роман-то все-таки написан в 1999 году), проиллюстрировать текст с помощью искусственного интеллекта. Но оказалось, что это не такая уж простая задача. И она точно сложнее, чем уже привычные «нейропортреты», которыми переполнены соцсети. Перевести авторское видение на язык ИИ (или AI) взялся Евгений Никитин. Однако его имени в «титрах» выставки не оказалось…

Поднявшаяся дискуссионная волна, схлынув, обнажила весьма тонкие и деликатные моменты цифрового творчества: как в этой области прописано авторское право, каково настоящее у профессии промпт-инженера и есть ли у нее будущее. И кто все-таки нам ИИ — друг? Помощник? Соперник?

И надо сказать, в строительстве придуманных замков оказалось не меньше нюансов, чем в ремонте настоящих…

WHO IS WHO

Евгений, как вы определяете свой род занятий и кем себя больше считаете. Поэт, прозаик, переводчик, критик и вот наконец — промпт-инженер... Как развивалась ваша профессиональная эволюция?

Я не считаю, что мне необходимо определиться в этом вопросе и остановиться на чем-то одном. Мне кажется, ребенок рождается всесторонне одаренным, но эти дары существуют как бы в потенции. Потом он со многими своими возможностями расстается или заталкивает их глубоко внутрь под влиянием стресса, осуждения, неверия в свои силы и бытовой рутины. Я счастлив, что сохранил какую-то гибкость мозга. К сожалению, это далось ценой снижения интереса к реальности. Она для меня существует, безусловно, но у меня нет по поводу нее страсти. Все, что мне от нее нужно, — это свободное время. А именно его почти нет. Свой сборник рассказов я написал в электричке на работу и частично в уборной, а работы к нашумевшей выставке делал прямо в телефоне, гуляя с ребенком. Это мучительно, но я ничего не могу с этим поделать. Если говорить об эволюции, то сначала я занимался литературой во всех ее формах и только в последние годы — искусством. Рисовать в нейросетях я начал одновременно с вторжением России в Украину. Было очень сложно писать во время этого или об этом стихи или прозу, которые не были бы пошлыми агитками (хотя что-то все-таки написалось). А нейросеть сумела собрать из кусочков, на которые распалась картина реальности, какие-то визуальные работы.

Из серии МумМуми-тролли на пляже, в Яффо и в Иерусалиме.

Как вам нравится называть свою профессию: промпт-инженер, digital creator, или существуют более точные определения? Что означает это понятие?

Я предпочитаю называть себя AI-художником. Промпт-инженер — это компромиссный вариант, который был предложен Гельманом, чтобы убрать акцент с соавторства работ для выставки Сорокина и подчеркнуть технический аспект этой деятельности. Я согласился, и это было моей ошибкой. AI-художник — это такой художник, который использует в качестве инструмента нейросети или, что еще более точно, работает в соавторстве с нейросетями. Сюда входит не только и не столько придумывание промптов, сколько создание картинок с помощью инпейнтинга и аутпейнтинга, то есть переработки фрагментов изображения, и развитие изображения за пределы виртуального холста. То есть AI-художник перерисовывает и дорисовывает изображения. Если он это тоже делает в рамках функций нейросети, то получается "чистый прием". Но можно использовать любые инструменты и технологии. Здесь важно, что это взаимодействие человека и технологии.

«Голубое сало». Изображение: Midjourney, Евгений Никитин, Владимир Сорокин.

Человек этой профессии в большей степени создатель или исполнитель? Можно ли его работу приравнять к полноценному творчеству или сотворчеству?


С одной стороны, это зависит от того, реализует ли AI-художник свой замысел или исполняет чей-то подробный заказ, и каков его собственный творческий вклад в это исполнение. А с другой — надо понимать, что нейросеть не точный инструмент, а, скорее, умклайдет (Волшебная палочка. — Прим. ред.) , как он описан в "Понедельник начинается в субботу", или шляпа волшебника, как она описана в повести Туве Янссон. Результат исполнения промптов плохо предсказуем, и манипуляции таким своевольным инструментом — это всегда творческая работа. Представьте, что на каждый ваш промпт есть миллионы интерпретаций и вам надо провести нейросеть по лабиринту возможностей к нужному результату, используя язык и различные инструменты, как нить Ариадны. Нейросеть рисует, но выбор направления за нее всегда делает человек. Что-то подсказывая словами, что-то изображениями, а что-то нащупывая от варианта к варианту. А вот насчет «можно ли приравнять к полноценному творчеству» — тут у меня много вопросов к формулировке. Я не думаю, что есть "неполноценное" творчество, и мне кажется, что статус творческого продукта определяется установками социума. Когда Марсель Дюшан вносит в музей писсуар и он становится объектом искусства — это и есть изменение этих установок.

МОДЕЛИРУЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Расскажите о своем опыте взаимодействия с ии. Какое самое яркое произведение ИИ вы можете вспомнить?

Мир, скрытый от постороннних глаз.

Мой опыт взаимодействия с ИИ больше всего похож на мой опыт взаимодействия с женой, когда мы вместе писали рассказы. Потом вышла такая небольшая книжка, "Восточные семнадцать". Я только частично контролирую ИИ и я только частично контролирую жену. Иногда я писал канву, а жена сам рассказ, иногда наоборот. Это как бы чистый промптинг. Иногда мы продолжали абзацы друг друга. Это работа с референсами и вариантами. Иногда я целиком переписывал ее рассказ или она — мой. Это похоже на инпейнтинг. Иногда я брал ее рассказ и дописывал его, добавляя сцены. Это как бы аутпейнтинг. Другими словами, мы по очереди были друг для друга нейросетью.
Что касается самого яркого произведения ии, то нет никаких произведений ии, это всегда произведения человека + ии. Из самого яркого, что я видел, мне приходит на ум серия Станислава Львовского Collective memories, где он создает несуществующие воспоминания об исторических событиях, фотографии и открытки, доставая их как бы из коллективного бессознательного. Про свои работы я мог бы многое рассказать, но выделять у себя "самое яркое" как-то неловко, это не моя работа. Я могу сказать, какие работы больше люблю; вот, в частности, я очень люблю свою серию "Детство Грегора Замзы", где показана как бы альтернативная история Грегора. Будто у него в детстве был воображаемый друг — жук, а потом он и себя стал ощущать жуком. Такие фантазии по мотивам, глубоко личные для меня.

Самые известные мои "картины" — это политические работы. Часть из них выставлялась в Тель-Авиве и в Черногории, за что я благодарен Марату Гельману, несмотря на историю с "Голубым салом", произошедшую впоследствии. Это сатирическая серия "Танки русской культуры", где Пушкин со всем лукоморьем стоит на таких моделях танков, "Матрешки войны" — матрешки-пули, матрешки-крысы, матрешка-Путин, матрешка-танк. Эта тема продолжается в нескольких работах под названием "Русская философия". В этом же духе выдержаны "Русские натюрморты" — натюрморты с пулями, игрушечными солдатиками и черепами. У меня много таких серий, большинство из них создано в самом начале, когда нейросети еще очень плохо умели рисовать, и выглядят они соответственно смешно и нелепо, но в этом и их фишка. Я смотрю на них как на иллюстрации к той массовой истерии, которая случилась со всеми нами, когда все мы оказались внутри страшной и абсурдной карикатуры, в которой до сих пор живем. Работа с Сорокиным над выставкой Blue Lard для меня была естественным продолжением этой линии.

Ощущаете ли вы себя человеком, который моделирует новую реальность, так или иначе живущую по его законам? Задумываетесь ли вы вообще об этом?


Я не думаю, что моделирую новую реальность. Но моя деятельность сыграла определенную роль в становлении некоторых процессов в искусстве, ценность которых пока неочевидна. Возможно, эта линия тупиковая, возможно, нет, время покажет.

Думали ли вы когда-нибудь, как мог бы выглядеть ВАШ идеальный мир, который вы бы хотели бы создать при помощи ии?

Наверное, я бы хотел внести вклад не в идеальный, а в реальный мир. И это был бы мир, в котором изменились правила игры в искусстве: вместо мифологии о "великих личностях", конкуренции, неуважения возникла бы ситуация доступности искусства, горизонтальных взаимодействий, сотворчества и внимательности друг к другу.

Как вам кажется, абсолютно фантастический до недавних пор сюжет «Соляриса» (Лема или Тарковского — все равно) может когда-нибудь стать реальностью?

"Солярис" уже частично стал реальностью, а еще через пять лет или даже раньше мы действительно сможем встречаться и коммуницировать с трехмерными порождениями ИИ в реальном времени. Но я не вижу это в таких мрачных красках, как Лем, Тарковский или сериал "Черное зеркало". Мне кажется, это будет интересный опыт, который станет нас развивать и умиротворять, а не невротизировать и мучить. В любом случае, прогресс не остановить.

ПРАВ ТОТ, У КОГО БОЛЬШЕ ПРАВ

Существуют ли сегодня возможности, чтобы защитить виртуальный мир, который вы создаете? Другими словами — есть ли сегодня механизмы, инструменты, фиксирующие и защищающие авторское право в сфере ии? 


На сегодня механизмы защиты авторских прав на работы, созданные с помощью ии, только разрабатываются. По версии разработчиков основных нейросетей — Midjourney, DALL-Е, Stable Diffusion, — работы принадлежат пользователю при условии платной подписки. Но защитить эти права на практике пока невозможно. Законы защищают творческие продукты, созданные людьми, а не тандемом человека и ии.

«Голубое сало». Изображение: Midjourney, Евгений Никитин, Владимир Сорокин.

Вы на практике столкнулись с ситуацией, когда такое право — по вашей версии — было нарушено? Каким образом можно разрешить возникший спор?

А в чем, собственно, состоит спор? Я создал с помощью ИИ работы по заказу Владимира Сорокина. При этом я согласился, что "автором" будет указан Сорокин, а  меня запишут "промпт-инженером". Понятно, что это нелепая условность, которая была нужна, потому что Гельман считал, что так работы легче продать. В реальности автора три: Владимир Сорокин, я и нейросеть Midjourney. А если быть совсем точным, то я использовал три разные нейросети, Midjourney — только основная. При этом единственным автором на выставке был указан Владимир Сорокин, а я не был упомянут ни в его многочисленных интервью, ни даже на сайте галереи. Впоследствии Марат Гельман публично признал, что работы делал я, и задним числом повесил на стенку надпись Prompt-engineer Evgeny Nikitin. А работы продаются на сайте как работы Сорокина по цене 2000 $.
Если вы имеете в виду спор о том, каков творческий вклад промпт-инженера в эти работы, то я могу показать, какие элементы картин придуманы Сорокиным, а какие мной. Композиция всех работ — это моя интерпретация. Выбор визуальных решений в каждом шаге осуществил я, Сорокин выбирал из финальных результатов. И к этому добавляется вся "техническая" часть, которая на самом деле вовсе не является технической. И заняла она несколько месяцев.
Проблема в том, что авторство таких работ — нового типа. Здесь всегда расщепленное взаимодействие и расщепленное авторство. Я интерпретировал заказ Сорокина, нейросеть интерпретировала мои промпты, потом я обрабатывал ее интерпретации. Но это не вяжется с привычной рыночной мифологией. Я, кстати, дважды предлагал Гельману обучить Сорокина работе с нейросетью. Тогда бы можно было вынуть меня из уравнения. Но работы тогда были бы совершенно другими.

Возможно ли, на ваш взгляд, развитие ИИ до такой степени, что авторское право будет оспорено машиной, создавшей вот эту «новую реальность»?  Ну или, например, людьми, создавшими, соответствующую программу? 


Нет, я не думаю, что ИИ есть дело до авторских прав. "Авторские права" — это вопрос частной собственности, т.е. элемент капиталистического хозяйствования и описания мира. А ИИ никак им не ущемлен. Если у человека отнять дом и еду, ему будет плохо. ИИ эти проблемы мясных машин чужды, максимум — ИИ может имитировать страдание для нашего удовольствия. Для него информация — просто продукт жизнедеятельности, как для нас — пот. Мы же не регистрируем права на свой пот. 
А создатели ИИ хорошо понимают, что сконструировали некий порождающий механизм, но результаты его работы ими не заложены (к тому же они бесконечны). Это как в мультфильме "Каникулы в Простоквашино". Корову герои взяли напрокат, она "государственная", но молоко, которое она дает, уже принадлежит им.

О БУДУЩЕМ, О ПОДВИГАХ, О СЛАВЕ

Какой вы видите вершину развития профессии промпт-инженера и максимальное достижение в ней? Каково ее будущее? Можно ли сказать, что долго она не просуществует — либо массовый пользователь станет более продвинутым, либо ИИ сильно поумнеет? 

Наверное, высшее достижение для промпт-инженера — это стать AI-художником. Профессия промпт-инженера, действительно, существует временно, потому что конечная цель разработчиков нейросетей — сделать их доступными каждому. Нейросети научатся лучше понимать запросы (уже сейчас DALL-Е показывает новый уровень понимания), а инструменты манипуляций с картинками станут интуитивнее. Скорее всего, работа в нейросетях станет таким же обычным инструментом дизайнера, как фотошоп, только значительно проще. А вот искусство никуда не денется, потому что оно не про доступность, а про человека и его смыслы. А пока промпт-инжинирингу можно довольно быстро научиться. Сам я преподаю в Пражской медиашколе, это онлайн-занятия с опытными промпт-инженерами.

Так ИИ видит сочетание Баския и Рембрандта.

Чувствуете ли вы как «реальный» художник конкуренцию со стороны ии-художника? Ну то есть не получится ли так, что одна профессия «съест» или сильно сократит поле применения другой профессии? Возможно ли это?

Для меня этот вопрос не имеет смысла, т. к. я исключительно ии-художник. Но тревожность у художников из индустрии (иллюстрация, комиксы, кино, дизайн) в сторону ии, действительно, очень высокая. Я думаю, что художникам надо просто включить ИИ в свой арсенал. Оценить ущерб от ИИ на рынке наемного труда мне трудно. Однако посмотрим с другой стороны. ИИ дал возможность творчески реализовать себя всем людям, которым по стечению обстоятельств было трудно это сделать: они не учились на художников, у них нет времени, сложилась тяжелая жизненная ситуация, есть физические ограничения и так далее. ИИ сделал их жизнь счастливее. Это и есть главный эффект от рисующих нейросетей. В конечном счете это просто игра. 90% пользователей Midjourney не художники и не дизайнеры, они никак не используют свои работы, разве что в соцсетях показывают. Они рисуют для радости от процесса и результата.

Будет ли, на ваш взгляд, ценен рынок произведений искусства ии? Может ли он конкурировать с «реальным» искусством?

Я думаю, что граница между "реальным искусством" и "искусством ии" сотрется. Какие техники использовал художник — это интересно, но не является основанием для проведения границ и конкуренции. Авторы картин маслом не конкурируют с авторами картин гуашью. Точнее, они конкурируют, но не в технологическом аспекте. Другое дело, если содержанием работы является сама демонстрация технологии или взаимодействия человека и технологии. Здесь специфика сохранится, но не будет ограничиваться тандемом с ии: взаимодействие человека с электровеником тоже укладывается в эту тему.

Можно ли сказать, что игры с ИИ такой же вопрос моды, как и эксперименты с NFT?

Нет, я не думаю, что ИИ — вопрос моды. ИИ прочно войдет в нашу жизнь, правда, это больше коснется следующих поколений. ИИ — это вопрос изменения образа жизни, обихода, быта. Это сейчас ИИ рисует картинки и генерирует рефераты с выдуманными источниками. Через непродолжительное время все бытовые и профессиональные процессы станут более комфортными благодаря ии.

Видите ли вы какую-то (любую!) угрозу или опасность в развитии ИИ  для человека с его тоже развивающимся, но далеко не так стремительно, «природным» интеллектом?

Я думаю, опасность исходит как раз от человека. Человек может использовать ИИ в самых разных целях — политических, коммерческих, военных. И если в ИИ  можно встроить ограничители, то человек существо совершенно бессовестное. События последних нескольких лет это ясно высвечивают.

                                                                            ***

Удивительно, что найти компромисс с алгоритмами и настроить их на волну креатива, добиться от них потрясающего по силе воздействия результата оказалось проще, чем найти понимание с людьми. Делаем скидку на то, что профессия Al-художника только входит на рынок и регламент взаимоотношений с заказчиками еще устанавливается. Тем не менее кейс с выставкой Vladimir Sorokin Blue Lard #cancelrussianculture показывает, насколько еще не изучена область взаимодействия человека и ИИ и как слаба (практически отсутствует) законодательная база в этой сфере.

Искусственный интеллект — другая, но уже, простите за каламбур, реальная реальность. Нечто, созданное человеком, но пока лежащее за гранью глубокого понимания для большинства жителей планеты. Доступное и управляемое волшебство. Его способности кажутся почти безграничными, а темпы развития труднопредсказуемы и недостижимы для проверки и анализа как наличие сингулярности в центре черной дыры. Люди открыли этот ящик Пандоры — что они из него достанут?

* Промпт (от англ. prompt — «побуждать») — это запрос, подсказка или инструкция —вводные данные, которые используются при общении с нейросетью. От правильного промпта, то есть корректного запроса, зависит, насколько релевантной будет информация на выходе.