ГУНА: Не буду скрывать: очень хотелось взять у вас интервью. Возникло это желание год назад в связи событиями вокруг банка. Меня поразило то, что я наблюдала в обществе, — насколько люди вам сочувствовали. Я звонила своей маме, и она плакала. И она была не одна такая. Вспомнилась ситуация с банком Parekss. Отношение к ним в лучшем случае сводилось к злорадству, вплоть до «пусть теперь на трамвае поездят!» Как вам кажется, это в обществе что-то поменялось с тех пор? Или, может, у вас был более грамотно выстроен PR — банка, вас лично, вашего партнера?
ОЛЕГ: Я думаю, что это больше все-таки человеческий фактор, отношение ко мне и моему партнеру, которое перенеслось на банк ABLV. Кстати, я сюда пришел пешком — очень хорошая погода! — через два парка.
Действительно, февраль, март прошлого года очень тяжелыми были. Бывая иногда на улице, в магазинах, встречая разных людей, я прекрасно видел ту разницу в отношении между должностными лицами Латвии и простыми людьми, которые действительно, узнавая меня, выражали сочувствие, поддержку. Это было очень приятно.
ГУНА: А почему так? Почему до вас, не только в случае с Parekss — со многими, все злорадствовали и даже были агрессивны, винили акционеров? К вам же отнеслись с реальным сочувствием. Было такое ощущение, что сам бренд ABLV люди стали воспринимать как часть страны, как какую-то Nokia в Финляндии. У меня есть свое предположение: мне кажется, что ваш образ и образ вашего партнера по банку Эрнеста Берниса очень соответствуют пониманию предпринимателя в протестантской этике (по Максу Веберу), то есть человека, не зацикленного на потреблении. Как вам кажется?
ОЛЕГ: Мы с Эрнестом, 25 лет назад начав совместный бизнес и его развивая, позиционировали себя как одно из крупнейших местных предприятий. Мы работали и дружили с девятью сотнями сотрудников — как одна большая семья!
Все те мероприятия — благотворительные программы, помощь культуре, — которые мы как местные предприниматели поддерживали, были связаны с Латвией. Мы были и до сих пор являемся патриотами своей страны. Я думаю, люди это и оценили.
ГУНА: Любой человек, мне кажется, имеет право тратить деньги, которые он честно заработал. Почему все же это иногда вызывает агрессию?
ОЛЕГ: Безусловно, человек имеет право тратить свои деньги. Вопрос — что бизнесмен хочет при этом показать. Наверное, мы видим какие-то примеры, как богатые люди тратят деньги, и, наверное, эти примеры — не самые хорошие.
Мне сложно представить себе человека, который работает на высоких должностях в банке, но выходит на улицу и швыряется деньгами. В американских фильмах такое было, конечно. «Волк с Уолл-стрит», например. Не знаю, у нас с Эрнестом всегда было другое отношение к деньгам и потреблению.
***
Латвия и ее место в цепочке
ГУНА: В интервью газете «Диена» в 2013 году вы очень много рассказывали о своем видении государства — Латвии. Даже больше с экономической точки зрения. Вы говорили, что очень многое в Латвии уже есть, чтобы стать финансовым центром. Ну, может быть, не хватает партнерства между частным бизнесом и государством. Скажите, а вот после событий прошлого года ваша вера осталась такой же? Или вы разочаровались и уже не видите таких возможностей?
ОЛЕГ: Готов подписаться под каждым словом, которое я сказал в 2013 году. Есть разница между традиционной экономикой и современными видами деятельности. Например, в Латвии достаточно популярны сельское хозяйство, обработка древесины, рыболовство и что-то там еще. Современные виды экономики, как мы знаем, это даже не производство IPhone, а производство программ и начинок для IPhone.
У нас должно быть много людей, которые способны думать о цифровой экономике, о современных технологиях. Тогда мы сможем придумать и создать такое предложение, чтобы вклиниться в мировую производственную цепочку.
Можем ли мы в Латвии производить IPhone? Нет! Можем ли мы заниматься производством программ, которыми все потом будут пользоваться? Нет. Можем ли мы вклиниться где-то на этапе сервиса, обслуживания программ, тестирования и так далее? Наверное, можем пытаться.
Могли ли мы войти в цепочку на этапе каких-то финансовых услуг? Наверное, могли. Но не смогли.
ГУНА: Что же помешало?!
ОЛЕГ: Все очень просто. Помимо экономики существует политика. Которая в каких-то странах сильнее влияет на экономику, в каких-то слабее. После присоединения Крыма сильно обострилось противостояние между нашими американскими партнерами и Россией. Этот настрой передался на отношения с Китаем. Сейчас он передается и на отношения с Европой тоже. Начался период изоляционизма России. Латвия, которая находится, скажем так, в приграничной зоне конфликта между Западом и Россией, безусловно, сильно страдает от политики.
ГУНА: А местные политики — они не отвечают за этот процесс?
ОЛЕГ: Никаких иллюзий относительно быстрого развития Латвии быть не должно. Думаю, что мы уже не только видим, но и чувствуем иссякание инвестиций. Я думаю, отток будет продолжаться, в том числе и из-за этой изоляционистской политики. Увы, Латвия не успела использовать момент экономического рывка, что произошло в Эстонии и происходит в Литве. Мы тяжелее вводили ту же самую налоговую реформу.
Если Эстония приняла нулевой налог на реинвестирование прибыли уже в 2000 году, то Латвия — только в прошлом году. И сейчас надеяться, что, скопировав или повторив успех какой-то другой страны, мы начнем эту страну догонять, — наверное, утопия.
ЮЛИЯ: Олег, вы как-то сказали, что хотите стать президентом. Это было очень давно...
ОЛЕГ Да, это было давно, на экзамене по латышскому языку. С тех пор уже 20 лет прошло, даже чуть больше.
ЮЛИЯ: Так, может, в политику?
ОЛЕГ: Все может быть.
***
Любовь, договор и жизненные обстоятельства
ЮЛИЯ: Скажите, а вы читали интервью вашей бывшей жены в журнале «Санта»?
ОЛЕГ: В 2018 году, в июле? Скажем так: там достаточно много неправды. Очень много. В принципе, там больше комментировать и нечего.
ГУНА: Как вам кажется, а почему человек так явно несправедливо с вами поступает?
ОЛЕГ: Просто я еще раз убедился: есть люди, которые ни за что не признают своих ошибок, в личной жизни в том числе. Наверное, есть в этом какой-то «знак», что во время кризиса ABLV Санта (бывшая супруга Санта Замуэле. — Прим. ред.) была на Карибах с друзьями, ну и с Давидом, что интересно, тоже…
ГУНА: Мужчине в вашем положении насколько вообще просто довериться женщине и впустить ее в свою жизнь? Особенно после того, что случилось.
ОЛЕГ: Естественно, требуется время, чтобы проверить чувства, проверить человека. Понять, нет ли каких-то непреодолимых препятствий для совместной жизни, прежде чем начинается сама совместная жизнь, которая, естественно, связана с детьми, родственниками, знакомыми. Отдельная тема — свои дети и приемные дети. Иногда это бывает тяжело.
****
ЮЛИЯ: Брачный договор — это про недоверие? Вот лично для меня, например, это какая-то унизительная история. Потому что если бы мой любимый человек сказал: заключаем брачный договор! — я бы не вышла замуж за такого человека.
ОЛЕГ: У меня достаточно большой опыт с брачными договорами. Не один, больше чем один. Поэтому я вижу здесь больше плюсов, чем минусов. Опять же, это все обговаривается. И естественно, это не вопрос для первого свидания. И, наверное, не для второго.
***
ЮЛИЯ: Не кажется ли вам странным, еще не вступив в какие-то брачные отношения, договариваться, кому что достанется. Мне кажется, такой брак обречен.
ОЛЕГ: Надо проработать четверть века в банке, чтобы понять логику некоторых вещей. И в любом случае Любовь и связанные с ней понятия — Честь, Уважение к партнеру и Достоинство в поступках — никто и никакими брачными договорами НЕ ОТМЕНЯЛ!
***
Каждый евро на своем месте!
ГУНА: Мне кажется, что прошлый год для вас был очень сложным, очень драматичным. Вы были эмоционально истощены в связи со всеми событиями — и карьере, и в частной жизни. Сейчас вы уже восстановились? Вы уже открыты для начала новой, другой жизни?
ОЛЕГ: Я думаю, что старые события пережиты. То, что не убивает, делает нас сильнее. Я абсолютный оптимист. Есть чем заниматься в жизни, есть что строить, есть что восстанавливать, есть какие-то новые идеи и дела. Большая работа связана с ликвидацией банка. Очень много приходится работать с юристами. Но каждый евро находится на своем месте.
Клиенты все получат. Ну а все, что будет сверху, получат акционеры. За 25 лет это достаточно большой капитал. Поэтому он, безусловно, вызывает у некоторых людей какой-то повышенный интерес, назовем это так.
ЮЛИЯ: Банк был делом вашей жизни. Каково это — проснуться и понять, что дела жизни больше нет?
ОЛЕГ: Проснуться... Плохо. Ужасное состояние. Но если вспомнить, какие это были две недели! Домой я приходил в 12 ночи. В 8 уже надо было быть на работе. 16 часов! И потом — это как камень, который упал, но не с сердца, а просто обвалился, — решение ЕЦБ о том, что банк не продолжает работу и должен быть ликвидирован. Во время первого этапа спасения времени не было ни о чем другом думать, это помогает контролировать эмоции. После того как «камень» свалился, был период полного истощения. Но работа и второй этап взяли свое. Было принято решение о самоликвидации...
Этот второй этап до сих пор идет. Он становится менее эмоциональным, больше — техническим.
Абсолютно точно, что появляется чуть больше свободного времени. Вспоминаешь, что на полке стоит покрытый пылью проект недвижимости.
В центре города! И он просто напомнил о себе. И таких проектов, которые были куплены и забыты на полках, я обнаружил несколько.
Я возобновил активное участие в Латвийской торговой палате. Пока в качестве члена совета. Там всегда было интересно, но когда я был в банке — просто времени не хватало. Торговая палата больше связана с небольшими и средними предприятиями. А мы были очень большое предприятие. Всегда казалось, что ты или не понимаешь вопросов, которые там обсуждают, или они тебе кажутся немножко менее важными. А реально это очень большой интересный процесc.
! ПОЛНОЕ ИНТЕРВЬЮ С ОЛЕГОМ ФИЛЕМ читайте в журнале VIP LOUNGE! Купить журнал можно во всех магазинах сети Lielveikals Sky.